Что в жизни всё складывается как-то не так, Санёк начал подозревать давно. Буквально с детского сада. Если вся группа лепила из пластилина котиков и зайчиков, у всех получались котики и зайчики. У всех, кроме него. От его зверёнышей воспитательница вздрагивала и задвигала их вглубь полки, за весь остальной зверинец. Зверьки Санька обычно являли собой причудливую смесь и самые неожиданные сочетания лап, ушей и носов. Что поделать, лепка не входила в число любимых занятий Санька.
Как и многое другое по убеждению взрослых. Все, начиная от домашних, будто передавали друг другу эстафетную палочку, стремясь привить, пробудить, увлечь, но всё было тщетно. Каждый раз, находя себе «увлечение всей жизни», Санёк активно им занимался пару недель, потом столь же активно разочаровывался и бросал. Неважно, что это было: секция по борьбе, музицирование или испанский. Когда через неделю он ещё не мог одолеть Сервантеса в подлиннике и путался в семи нотах, интерес к этим занятиям угасал на глазах, а спустя некоторое время вспыхивал к чему-нибудь другому.
Вся его жизнь была чередой частых стартов и скорых финишей. С трудовой деятельностью тоже всё было отнюдь не гладко. Кое-как отучившись в техникуме и столкнувшись с фактом, что выбранная профессия бухгалтера наискучнейшая профессия в мире, Санёк стал пробовать себя в разных сферах. Однако в этих сферах он тоже надолго не задерживался. Так менеджер в салоне сменялся грузчиком, грузчик – курьером, курьер – продавцом… Санёк всё ждал, что однажды он найдёт это место под солнцем, которое предназначено исключительно для него, и тогда можно будет считать, что жизнь удалась.
Настоящее положение дел он воспринимал как некую репетицию перед началом новой, более благополучной и успешной жизни, которая, как ему казалось, вот-вот должна настать… Но никто почему-то не разделял его надежд. Даже его супруга. В первые годы она ещё пыталась повлиять на мужа, помочь ему определиться, чтобы, наконец, появилась хоть какая-то стабильность в его карьере, но довольно быстро поняла, что тратит время впустую, и подала на развод. Санёк меняться не собирался.
Более того, не добившись «взаимности» от судьбы, как он любил выражаться, он вообще махнул рукой на происходящее вокруг. Происходящее будто бы тоже на него махнуло, и с тех пор они жили в неких параллельных измерениях. Жизнь текла сама по себе, а Санёк тихо и невыразительно существовал, уже не надеясь на перемены в этой жизни, но уповая на следующую. «Не может же быть, - думал он, - чтобы всё так закончилось», и у него не было бы ни единого шанса в будущем. Не может быть, чтобы жизнь не повторилась ещё раз и тогда…
Санёк не хотел думать, что «тогда» это могла бы быть и та самая жизнь, которую он так легко пустил на самотёк…
