Не буду показывать пальцем, кто именно попросил изменить сроки
Но, так как по Гринвичу ещё не 00:00 14 января, то вроде бы успеваю))))))
Итак,
Ценный блокнот с бесценными записями.
Весело отгремел, можно даже сказать, отгрохотал и отбухал пир, устроенный императором Ловеласом в столице своего княжества, в честь успешно и своевременно проведённого конкурса «Главная Снегурочка Империи». Народу было видимо-невидимо, один другого краше. Принять участие в конкурсе, а заодно и отметить его завершение приехали, пришли и приплыли люди из многих соседних и заморских княжеств, близких и далёких земель. Так получилось, что наравне с финалом конкурса на земле империи Ловеласа наступил Новый Год. И не разобрать было прибывшим, что именно праздновалось больше всего – Новый Год или пресловутый финал, но известно было одно – праздник удался на славу!!!
Рано утром первого января, когда все участники застолья ночевали по многочисленным домам княжества, по площади возле праздничной ёлки одиноко блуждал странник. По счастливой случайности он забрёл накануне в столицу и успел побывать на означенной пирушке. По его виду было не ясно, то ли он очень-очень рано проснулся, чтобы вдохнуть освежающий воздух новогоднего утра, то ли ещё не ложился, пытаясь полностью выдохнуть несвежие пары прошлогоднего брожения. Перебирая ногами ворохи мишуры и конфетти, он увидел кусочек картона, по своему блеклому цвету сильно отличающийся от остальной сверкающей массы. Приглядевшись, путник рассмотрел, что этот тусклый кусок является частью обложки блокнота с набросками лица. Это наполовину нарисованное красивое женское лицо словно звало странника куда-то в неизведанный мир приключений. Время было раннее, настроение отрешённое, делать было нечего, и наш герой решил позволить приветливой улыбке заманить себя в чтение исписанных листков. Блокнот содержал в себе уйму различных заметок с комментариями. Заметки были не связанны между собой, сделаны наспех с одной единственной целью – ухватить суть событий, пока мысль не покинула пытливую голову…
“… собрание молча слушало речь государя…
– Император! – спросил Бур Иван. – Позволь пол сменить.
– На лошадь, что ль?
– Почему на лошадь?
– А это ты у нашего Архитектора спроси, как он пол на лошадь менял!
– Дред, так ты лошадь? – удивился Тринадцатый, разглядывая Дреда пониже спины. – А где хвост?
– О! – поднял палец Ратимир. – «Куда Дред дел хвост?» – неплохое название для конкурса.
Во время этого диалога Дред дважды сменился в лице… ”
“…перед Императором, выстроившись в шеренгу, стояли сэр Казанова, Дред, Бур Иван, Тринадцатый, Ратимир, Принц и остальные.
– Ну что же, – сказал Ловелас, обходя шеренгу. – Императорское слово твёрже камня. Условия мои не выполнены, а по сему ходите теперь и выбирайте, какой кол кому по душе. Испытаете теперь незабываемые ощущения с остринкой.
Шеренга медленно разошлась вокруг ёлки, выбирая себе новогоднее сиденье. Вскоре ход прекратился.
– Отлично. А теперь… ”
“… тут кто-то неожиданно и пронзительно взвыл: «Ооооооййй!». Это была Татарочка, которая н-е-ч-а-а-а-а-а-я-н-н-о сломала волшебный посох и освободила из него волшебную силу!
– Вот те на! – развёл руками сэр Ловелас. – Ну-с, сударыня, раз накосячили – придётся Вам и отдуваться. Раз к нам идёт Лошадиный год, надо Вам, оседлав Жеребца, силой трения вызвать заряд энергетический, вспышку электрическую, и передать его посоху.
Ловелас нежно взял Татарочку за руку и повёл к ледяной горке, нашёптывая ей что-то на ушко…”
“… Император улыбался, разговаривая с Амазонкой:
– Вы сами пару дней назад приглашали меня к себе в гости.
– Неужели? – деланно удивилась Амазонка.
– Неужто забыли? – подыграл ей Ловелас. – Позвольте напомнить. Вы обозвали меня дармоедом, сказали, что я занежен званиями и, – он поднял глаза к ночному звёздному небу, словно читая продекламировал:
‘Ты, погоди!
Послушай горечь правды,
Чего в Корчму опять ходить,
Ко мне зайти пора бы!’…”
“ Амазонка и Ловелас произнесли тост в честь наступающего Нового Года и поднятые бокалы окружающих начали своё законное движение, направленное на уничтожение находящихся в них жидкостей путём их тотального поглощения.
– Дядь, а чего это такое? – потянул Тринадцатого какой-то мальчуган.
– Хочешь попробовать?
– Да…
– Ну, попробуй, только немножко. Ну как? – спросил он, когда мальчишка скривился и стал отплёвываться.
– Горько! – ответил тот.
– Горько? – переспросил Тринадцатый.
– Горько! – закричал Дред, не сообразив, о чём речь.
– Горько! – закричал Ратимир.
– Горько! – подхватил Принц.
«Горько! Горько! Горько!» – понеслось по всей площади.
Ловелас и Амазонка переглянулись. Они явно не ожидали подобного поворота событий.
«Горько! Горько! Горько!» – скандировали люди на площади, явно не желая утихомириваться.
Дед Мороз со Снегурочкой повернулись друг к другу и слились в нежном поцелуе…”
«Да, весьма интересно», – задумался путник, вспоминая события минувшего дня и ночи. – «Видно, что от души написано. Да ещё и коротко – самая суть. А может, это блокнот одного из императорских летописцев, которых по-диковинному журналистами кличут. Даром что ли в княжествах какие-то газеты выпускаются».
И он продолжил листать блокнот.
“… прибыл Принц, которого практически никто и никогда не видел пешим. Некоторые особы с не особо развитыми познаниями в области естествознания даже предполагают, что Принц и его конь – это не два разных существа, а одно, полученное в результате неудачных опытов молодых заморских магов. А иначе, как объяснить тот факт, что он даже в диковинной жакузе неоднократно купался верхом на своём коне… даже в обществе соседок крайне приятной наружности…”
“… Дред – этот Великий всея и всего – умело распоряжается княжескими финансами, выделенными на проведение народных гуляний. Он управляется настолько умело, что остаётся и народу на гуляние, и себе на частое поднятие тоста за народное гуляние.
Прохаживаясь вокруг наряженной ёлки, Великий Казначей, а по совместительству и Великий Плут, с умилением думал во сколько литров новомодного глинтвейна ему обойдётся общая экономия средств, выделенных на покупку заморской ели синеватого цвета и заморских игрушек к ней, если учесть, что и первая и вторые спокойно перекочевали на нынешний праздник с прошлогоднего. Единственная мысль, которая немного напрягала в этот момент Великого Комбинатора, была:
– А выдержит ли эта ёлочка ещё один год… ”
“… о, а вот и известный в округе Сапфирус. Какое же это мероприятие без него, а точнее – без его публичного дебоша? Он тем и знаменит, что ещё ни одной добротной пирушки не прошло без его ‘высокоинтеллектуальных’ разборок с не менее ‘высокоинтеллектуальными’ оппонентами. Хотя, с другой стороны, его присутствие – это своего рода визитная карточка торжества, которая гласит, что «торжество достойно… достойно принять небольшую порцию разборок, не понижая общего градуса веселья».
Сможет ли сегодняшняя ночь пройти без его лихого участия, учитывая, что все присутствующие веселы сами по себе, а на данный момент, благодаря алкоголю, веселы вдвойне? Видимо, да, потому он и ходит такой потерянный…”
“…ближе к полуночи по площади среди гуляющего и пирующего люда, вдруг во всю прыть забегали Бур Иван (Главный Механик княжества) и Тринадцатый (известный Сургутянин), постепенно передавая общее ощущение волнения в массы. Через какое-то время стало понятна причина этой суеты: Сургутянин бегал, потому что нигде не мог найти заготовленную заранее лошадь – символ наступающего года, а Главный Механик бегал за ним как живое напоминание о наказании, которое ждёт Сургутянина, если тот нигде не найдёт пресловутую лошадь. Эта парочка оббегала все известные углы и закоулки города с ускорением, причём, вопреки всем известным законам физики, это ускорение не переставало расти ни на секунду. Наконец, оно стало таким большим, что два тела словно слились в одно, одним единым пятном мелькая средь людей. Эта беготня прекратилась внезапно. Тринадцатый вдруг встал как вкопанный, а потом и вовсе пал ниц как подрубленный, сражённый думой о неминуемой встрече Нового Года не под ёлкой, как принято в эту ночь, а на ней, точнее на самом острие одного из её производных – на остром, но занозистом колышке.
И тут случилось чудо. Принц, вопреки глупым домыслам обделённых естествознанием людей, отделился от своего коня, наглядно доказав, что он и конь – это два разных существа, способных существовать раздельно друг от друга. Он подошёл к Тринадцатому и как будто мессия (а для Тринадцатого без «как будто») сказал:
– Встань и возьми коня моего. И отведи коня моего к императору своему. И скажи императору, что вот он конь, которого он пожелал. И да будет он счастлив. И да будешь ты счастлив. И да будем мы все счастливы в эту ночь.
Ответом ему громыхнуло многоголосое и протяжное:
– У-у-у-у-у-у-р-р-р-р-р-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а…”
“… конкурс Снегурочек удался на славу. По площади ходили Снегурочки, разодетые во всевозможные шубки, полушубки, сапожки, полусапожки, юбочки, полуюбочки, с шапочками и с диадемами, с масками и без. Мужская часть гуляний смотрела и радовалась, и даже ненасытные глаза в ту ночь смогли насытиться. И всё бы ничего, но стали понемногу Снегурочки опускать глаза и о чём-то грустить. Что такое? И кавалеры, и ухажёры, и просто их знакомые, как ни старались, не могли понять, в чём же дело, почему те, кто подарили другим веселье, вдруг сами стали невеселы. И вот тут уже не ясно, то ли сработала мужская проницательность, то ли богатый опыт в ушко нашептал, но Ратимир – умудрённый массовик-затейник – вдруг проникся, и, проникшись, побежал к императору:
– Княже, ты смотри какая оказия приключилася. Ты же во все концы раструбил о конкурсе на самую главную Снегурочку империи. И вот, посмотри сам, какие красавицы к нам подтянулися. Но победила-то одна. Получается остальные зря старались?
– Почему зря? Каждая достойна быть самой-самой… Но только по другим критериям… Али сам не знаешь по каким?
– Ну, скажем, по красоте, – неуверенно вставил Ратимир.
– И что, выберешь самую красивую, чтобы остальные себя некрасивыми почувствовали?
– Тогда выберем самую умную, – решать вопрос нужно было хоть как-то, поэтому Ратимир перебирал все возможные варианты.
– А другие станут глупыми. Тут аккуратно действовать надо. Это же ЖЕНЩИНЫ, к ним к каждой персональный подход нужен, – и опытный в амурных делах император назидательно посмотрел на Ратимира.
– И как этот подход найти, чтобы ВСЕМ сразу весело было?
– Вот ты и подумай. Ты же у нас мастер различными конкурсами-забавами народ радовать. Да побыстрее, видишь, уже и кавалеры наших Снегурочек приуныли.
Да, недаром Ратимир был закалён в народных потехах. Как только Ловелас напомнил ему о конкурсах-забавах, так он тут же выскочил на середину площади, как раз в то место, откуда в будние дни императорские глашатаи зачитывают редкие указы, и улыбаясь широченной улыбкой громко огласил:
– Объявляется конкурс на Самую ВЕСЁЛУЮ Снегурочку. Оцениваться будут все присутствующие дамы. И длится он будет до самого утра!
Что тут началось…”
“… конь, которого Принц добродушно оставил на всю оставшуюся ночь нести нелёгкую, но почётную службу в качестве символа Нового Года, никак не мог выдержать всю разом навалившуюся на него ответственность и стал постепенно прогибаться под её тяжестью. Сначала немного вправо, потом немного влево, потом поочерёдно то вправо, то влево. А после и вовсе пытаясь скинуть её с себя, стал гарцевать прямо на площади посреди празднующихся. Никто не мог совладеть с ним, хотя пытались многие. Наконец, очередь успокоить коня, а заодно и внушить ему, что возложенная ответственность не такая уж и тяжёлая, если смотреть на неё под другим углом зрения, досталась Евгеше, которая известна тем, что может одновременно обитать сразу в двух заморских землях: в Казахской и в Финской. Дух широких степей не заставил себя ждать, и Евгеша довольно быстро и доходчиво объяснила коню, что к чему. Конь осознал всю нелепость своего поведения и поклялся больше такого не допускать, торжественно произнеся: «И-го-го!!!»…”
“… Амазонка, захмелевшая то ли от императорского поцелуя, то ли от странного пунша, приготовленного накануне Аукой, громко произнесла:
– Лично я свой ценный подарок на Новый Год уже получила, – тут она игриво подмигнула Ловеласу. – А теперь я хочу и своим амазонкам сделать такой же подарок: мужской и ценный… ценный… драгоценный…
С последним словом возникла ясная ассоциация, следуя которой взгляд пристально выхватил в притихшей толпе Турмалина. Эта же ассоциация, а вместе с ней и общий настрой родили в её устах спонтанные строки:
‘Популярен Турмалин,
Среди камней он тут один!’
Поняв в какую сторону начинают складываться события, Турмалин, представив СКОЛЬКО амазонок находится в подчинении у Амазонки, подумал о нелёгкой мужской судьбе и стал медленно втягивать шею, желая стать на время не драгоценным, а обычным, прозрачным стеклом… прозрачным настолько, чтобы его и вовсе не было видно.
Но тут Татарочка, тоже захмелевшая то ли от катаний с горки, то ли от всё того же фирменного пунша Ауки, звонко, на всю площадь, прокричала:
– Почему ОДИН? Тут ещё и САПФИРус имеется…
Тут уже Сапфирус стал медленно втягивать шею, моментально протрезвев и пожалев, что не устроил дебош пораньше, пока была такая возможность – по крайней мере, о нём сейчас бы и не вспомнили. А Турмалин, напротив, начал выпрямляться, мысленно подбадривая себя:
‘Хоть и не турмалин,
Нас всё же больше, чем один!’
Дред – который к этому времени уже изрядно захмелел, но не от мыслей о сэкономленных деньгах, а от немыслимых напитков – не до конца ещё осознав сути вопроса, зато прекрасно расслышав последние слова, вдруг вставил в образовавшейся тишине своё, наболевшее:
– И куда теперь все эти сапфиры девать, что мы всем княжеством на рудниках намыли???
– Куда, куда? – поняв, что лучшего выхода из двух сложившихся ситуаций не найти, Ловелас, как и пристало императору, рассудил справедливо. – Да на боевые украшения для амазонок и денем… Будут им эти подарки и драгоценные – с сапфирами, и мужские – для боёв…
И, посмотрев на Амазонку в её удивлённые глаза, лукаво добавил:
– И благородная госпожа, тем самым, сдержит своё слово… ”
Дочитав до конца, единственный в Новогоднее утро обитатель главной столичной площади увидел на последней странице блокнота творческий псевдоним его автора – СамаЛюбовь. И он отправился дальше, думая про себя, как бы найти эту чудесную писательницу, чтобы вернуть её ценный блокнот с бесценными записями…